24 сентября в Киеве случился печально известный пожар на Крещатике. Заминированный подпольщиками центр города был поднят в небо. Бывший замдиректора Музея истории Киева Дмитрий Малаков, описывая масштаб разрушений, сообщает, что взрывы уничтожили практически всю нечетную сторону Крещатика и минимум треть четной стороны. Всем соседним улицам тоже здорово попало. Число жертв среди немцев и мирных граждан неясно до сих пор, но их было достаточно, чтобы видавший виды город вздрогнул.

Из дневника Коршуновой:

”25 сентября.

Все рухнуло. Рухнуло быстрее, чем мы могли предположить. <…>. Начались пожары. Горели эти взорванные здания и швейная фабрика имени Свердлова. А со стороны вокзала подымались огромные столбы черного дыма — это горели и взрывались вокзал и ТЭЦ. <…> Водоканал был взорван еще с утра, и рассчитывать на воду не приходилось.

28 сентября 1941 года на улицах Киева появилось около двух тысяч листовок. Они были развешаны по приказу нового командования. В них на украинском и русском языках было выдано распоряжение всем евреям в понедельник утром 29 сентября явиться на угол улиц Мельниковой и Доктеривской. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян”.

От центра города к Бабьему Яру потянулся поток обреченных женщин, детей, стариков. У каждого из них тлела надежда, что речь идет “всего лишь” о депортации. Для таких надежд было как минимум три причины:

1. Многие киевляне еще помнили немцев 1918 года, которые тогда оккупировали Киев и вели себя здесь более чем пристойно. 2. Недалеко от Бабьего Яра размещалась железнодорожная станция. А немецкий приказ гласил, что с собой нужно взять необходимые вещи. Чем не причина поверить в Исход? 3. Никто другой еще никогда не прибегал к практике массовых расстрелов мирных граждан. Но верящие в гуманизм жестоко ошиблись.

В эти дни в Киев уже прибыл передовой отряд Sonderkommando 4а. Это спецподразделение, специально организованное для массового истребления евреев. Им и предстояло открыть врата ада в Бабьем Яру. Насколько они были широки, свидетельствует отчет уполномоченного министерства оккупированных восточной области при группе армии ЮГ капитана Ганс Коха.

Киев, 5 октября 1941-го: “В наказание за явный саботаж 29‑30 сентября уничтожены евреи города, в общей сложности (по сведениям оперативных команд СС) около 35 тыс. человек, половина из которых — женщины”.


О, СЧАСТЛИВЧИК: Циля Бронфейн, бабушка Светланы Левитас, автора фильма Слово Праведника, чудом спаслась, поддавшись уговорам родственников, и вовремя покинула Киев

Почему Украина?

Смилянская отмечает одну очень важную особенность Второй мировой войны. Массовые расстрелы мирного населения, пусть даже ненавистных для Гитлера евреев, начались, только когда нацисты вошли на территорию СССР. То есть первые восемь лет существования гитлеровского режима были преследования, аресты, депортации евреев, была даже печально известная Хрустальная ночь, когда в ноябре 1938-го в Германии разгромили и разграбили все имущество евреев, из них 100 человек погибли. Все было, но не было массовых расстрелов и душегубок.

Холокост в его самом жутком виде начался в советской Украине. Бабий Яр — его первые врата. Смилянская объясняет эту нацистскую инновацию тем, что в завоеванной ими советской Украине ценность человеческой жизни уже давно была обнулена. “Они [немецкое командование] предполагали, что это [расстрелы мирных граждан] не станет шоком для населения, — поясняет Смилянская. — В Германии, Нидерландах такое было невозможно”.

Низкой в СССР стоимость человеческой жизни стала не сразу. Еще 5 сентября 1918 года Совет народных комиссаров выпустил постановление о так называемом красном терроре, в ответ на покушение на Владимира Ленина.

Англо-американский исследователь Роберт Конквест, автор книги Большой террор, изданной им в 1968‑м, отмечает, что в результате этого постановления, число расстрелянных, замученных большевиками собственных граждан достигло 140 тыс. И хотя эта цифра оспаривается другими историками, суть остается неизменной. Расстрел мирных граждан в СССР — не такая уж диковинка.

Из дневника мужа поэтессы Анны Ахматовой Николая Пунина: “18 июля 1925 расстреляны лицеисты. Говорят, 52 человека. Остальные сосланы, имущество, вплоть до детских игрушек и теплых вещей, конфисковано. Официальных сообщений нет, но все знают. Говорят об этом с ужасом и отвращением, но без удивления и настоящего возмущения”.


ПОСЛЕДНЯЯ СЕКУНДА: Эта фотография была найдена у погибшего немецкого офицера. На ней запечатлен расстрел гражданских лиц в Бабьем Яре. Киев, 1942 год

В 1930‑х Украина пережила жуткий искусственный Голодомор. По данным Института демографии и социальных исследований НАН Украины, в результате голода умерли как минимум 3,2 млн украинцев. Естественно, и это преступление режима не вызвало тогда “удивления и настоящего возмущения”.

Газетные сообщения о расстрелах врагов народа, интеллигенции стали для кого будничными, для кого приятными новостями. После того как в августе 1936‑го по приговору суда по политическим обвинениям были расстреляны соратники Ленина Григорий Зиновьев и Лев Каменев, их политический единомышленник Николай Бухарин написал генпрокурору Андрею Вышинскому: “Что расстреляли собак — страшно рад”.

Через полтора года расстреляют самого Бухарина, чему будет “страшно рад” Николай Ежов, нарком внутренних дел СССР. Его расстреляют два года спустя. Иными словами, в сознании советского человека расстрелы, казни, пытки, представления о том, что врагом народа может быть целый народ, легко совмещались с действительностью. Нацистам оставалось лишь сместить акценты. И они сделали это с необычайной легкостью, обвинив во всех несчастьях евреев. Тоталитарные режимы быстро приучают население к легким ответам на сложные вопросы.

После серии зверских акций в Украине нацисты Einsatzgruppen C посылали своему командованию донесения примерно такого содержания: “Скорее всего, население не знает о происходящем, во всяком случае, никаких протестов не было”.

“Несомненно, оккупационный режим на этой территории был более жестоким, чем в Европе, — резюмирует директор Института иудаики. — Но даже если бы протесты и были, они бы достаточно жестко подавлялись”.

Совсем без ропота на кухнях обошлось и с расстрелом пяти ромских таборов. 20 тыс. цыган, уничтоженных нацистами в Украине, были фактически незамеченными еще более полувека после войны. Памятник в виде ромской кибитки был сооружен в 1999 году, а установлен в Бабьем Яре лишь в 2016‑м.

Тогда же, на 75‑летие годовщины памяти жертв Бабьего Яра, Борис Гудзяк, президент Украинского католического университета, выступая в Верховной раде сказал, что в течение многих лет история Бабьего Яра, как и история Голодомора, замалчивалась. “Нацисты уничтожали евреев физически, а коммунисты — память о них, — отметил Гудзяк. — Последним это удалось до такой меры, что многим сегодня кажется, что они [евреи] не были нашими земляками, что наши бабушки и дедушки в больших колоннах, которыми евреев вели на расстрел, не узнавали своих соседей и знакомых”.

В конечном итоге Украина, Киев стали площадкой, на которой нацисты отработали все методы массового истребления мирных граждан. Начали они с евреев. Это им сам Гитлер велел. Но закончили всеми остальными, поскольку таковы законы тоталитаризма.

Массовые расстрелы в Бабьем Яре не прекращались вплоть до последних дней оккупации — ноябрь 1943 года. Следующими за евреями и ромами в Бабий Яр поволокли всех без разбора.

В 1942‑м здесь был развернут Сырецкий концлагерь. Он и стал генеральным поставщиком жертв. Кроме подпольщиков, коммунистов, военнопленных в Бабьем Яре были расстреляны тысячи украинцев, в их числе 621 член Организации украинских националистов. Из самых известных имен — украинская поэтесса Елена Телига, ее муж Михаил, редактор газеты Украинское слово Иван Рогач. Три футболиста киевского Динамо тоже нашли свою смерть в Яре.

В итоге Бабий Яр стал братской могилой для примерно 200 тыс. жертв нацистского террора. Из них треть — люди еврейской национальности, для которых и были открыты эти первые врата ада.

Андрей Руккас, кандидат исторических наук, доцент Киевского университета имени Шевченко, цитирует слова своего американского коллеги Тимоти Снайдера о том, что во время Второй мировой Украина оказалась “географическим, моральным и политическим центром массовых европейских убийств”. Снайдер метафорично замечает, что в середине XX века Европа была темным континентом. “Тогда Украина, — резюмирует Руккас,— была в самом сердце этой тьмы”.