ПАРОДИИ на...................

[BLACK ANGEL]

Однажьды Бог послал ворон кусочка сыр... Ну, Пармезан...
И он его тихонько жрал... Один, как партизан.
Сидел себе на ветка - заместо табуретка - И жрал, и жрал, и жрал, и жрал, и жрал!
Скорей-скорей, щьтоб кто-то не украл..
А мимо щёл лиса... И колбаса - нет, сыр - почуял.
И тоже сразу очен захотел...
Прям даже весь вспотел!
Прям даже стойка сделал, как собак.
Вот так!
И говорит: "Привет, ворон!
Вах! Дай мне посмотреть со всех сторон,
Какой же ты красивий нынче стал,
Ведь я тебе давно, два - нет! - три сутка не видал!
Какой же ты теперь неординарный!
Какой лицо! Какой фигур щикарный!
И как тебе идет твой черный цвет!
М-м-м! Наоми Кэмпбелл, Уитни Хьюстон, нет?
Я прям совсем тебе не узнаю!
Прости, щьто рядом долго так стою,
Я просто оторвать глаза не в силах
От твой лицо - какой же он красивий!
С тебе портрет надо писать, картина,
И помещать всемирний паутина...
С тобою рядом даже Мона Лиза
Не смотрится... А, так себе, Огризок..
С тобою рядом сам Софи Лорен,
Как рядом с роза - огородний хрен...
Прекрасен верх твой и прекрасен низ!
И пусть с ума сойдет от зависти Борис
Вот этот - как его там - Моисеев!
Твой задний низ - гораздо красивее!.."
Так говорит лисиц. И тихо-тихо
Подходит ближе - хитрий, билят, чувиха!
Ворон - молчит, но кущать перестал.
И гордо смотрит вниз - как Ленин с пьедестал.
Лисиц чуть-чуть немножько отдохнул -
И снова: "Эй, ворон! Уснул?
Не спищь? Я тут сказать тебе еще хотел,
Пока ты в Голливуд не улетел,
Щьто преклоняюсь пред твоим умом.
Я себя чувствую, ну, просто чмом,
Когда смотрю на твой високий лоб.
Ты - гений! Твоя мисль, как антилоп,
Несется вскачь, опережая время.
Ты самий мудрий между нами всеми!
На твой на лоб написано вот тут,
Щьто ты закончил главний институт
И щьто с медалью ты закончищь академий...
Я зуб даю, щьто Нобелевский премий
Тебе вручат, ну, максимум, в субботу -
За математика контрольную работу.
Я глаз даю, щьто умных в этом мире
Всего лишь двое: ты и Пентиум 4 !
Спасибо, Бог, щьто ты позволил мне родиться В один эпох с этот великий птица!" - Так говорит лисиц.
И ближе, ближе к ворон свои пододвигает лыжи.
Ворон - молчит. Надулься, как индюк -
Аж пузо випирает из-под брюк.
Такой прям важный стал, как будто цар.
Как генеральний птица-секретар.
Лисиц же хитрий, отдохнув слегка,
Включил уже такого дурака,
Щьто даже сам себе немножько удивилься.
И говорит: "О, Господи! Неужьто я Влюбилься!!!
О, мой прекрасний сон! О, мой ворон!
Ты доведещь мене до похорон!
Нет без твоей любви мне жизни, детка !
Сейчас повещусь ! Вот на этот ветка.
Нет - отравлюсь ! Вот этот мухомор.
О, мой ворон! Май лав! Шери! Амор!
Как больно знать, щьто ты мене не любищь!
Щьто мой супруг ты никогда не будещь!
И не снесещь мне маленький яйцо,
Точь в точь похожий на мое лицо
Ах, плохо мне! Ах, ах! Я умираю!
Инфаркт! Инсульт! Инцест! Ах, я не знаю!
Ах, сердце мой! Все! Навсегда замри
Ну, щьто же ты молчищь?!
Кричи скорей ноль три!!!"
И - он упал - рука к груди прижатий,
Как будто только щьто его хватил Кондратий.

Ворон - а щьто ворон?! Он клюв разинул,
Про сыр забил - из рот его не винул
И каркнул так, щьто тут же подавилься...
И вместе с сыр он с дерево свалилься.
Щьто дальще? Пищевод... Желудок...
Лиса голодний бил - ублюдок!
За польчаса ворон переварил
И стал Ворон уж не такой, как бил...

Мораль:

Когда имеещь сыр - сиди и куший

[BLACK ANGEL]

Доктор Ай-болит.

Добрый доктор Айболит,

он под деревом сидит.

Не придёт к нему лечиться

ни корова, ни волчица.

Ни жучок, ни паучок,

ни неведомый сморчок.

Он поставил Интернет

и теперь приёма нет!

И продвинутый опять,

в Африку пошёл гулять.

Не пешком и не реально,

понарошку-виртуально.

Сообщенья ночь всю слал

и, конечно же, не спал.

Не отдёрнуть от подушки,

на черта ему зверушки.

А в каком-то классном сайте

отыскал своих друзей.

И Тотошу, и Кокошу,

был там даже Бармалей.

И Акулу-Каракулу,

та что глазом не моргнула

проглотив в своих владеньях

террориста из Кабула.

И огромную Гориллу,

ту с которой был роман,

А потом её взял в жёны

чужеземный капитан.

В общем, был потерян доктор,

добрый доктор Айболит.

Ведь, теперь ему до фени,

где и что кому болит!

[odessitka]

"СКАЗКА О МЁРТВОЙ ЦАРЕВНЕ,В РЯЗАНСКОЙ ДЕРЕВНЕ."

Перед тем, как в гости смыться,
Царь пришел к жене проститься,
Вскоре после беспредела
Молодуха залетела,
В положении таком
Ждет его обратно в дом.
Не видать милого друга -
Где-то шляется хапуга,
Он, которую неделю,
Что-то делает в борделе.
Девять месяцев проходит,
В организме происходит
Удивительный процесс -
Перенесши нервный стресс,
Родила царица в ночь,
Крупно извиняюсь, дочь.
Рано утром гость желанный,
Босиком, без денег, пьяный,
Возвратился, наконец.
Дав ногой ему в торец,
На него она взглянула,
Мат в три этажа загнула,
Напряжения не снесла
И к обеду померла.
Долго царь был безутешен,
Много синяков навешал,
Но прошел часок, другой -
Он женился на другой.
Правду молвить, молодица -
Чтоб мне век не похмелиться!
Высока, стройна, бела,
Всем его взяла, козла,
Но зато такая сука -
Смесь ехидны и гадюки.
Выдана была ей лично
Чудо-юдо косметичка,
Свойство зеркало имело -
Врать в глаза оно умело,
Перед ним с улыбкой милой
Эта стерва доходила:
"Я, скажи мне всех милее,
Всех румяней и белее ?"
Молвит зеркальце в ответ:
"Ну, чувиха, спору нет,
По сравнению с Голдберг Вупи
Ты - как водка против юпи!"
И царица сразу ржать,
Песню громкую орать,
Бить царя при личной встрече,
Благо этот пьяный вечно.
Но без грусти и печали,
Анашу куря в подвале,
Дочка нашего царя
Подрастала втихаря.
В плане рожи и фигуры
Девка удалась не дура,
И жених нашелся ей -
Королевич Ерофей,
Сын принцессы из Манилы
И сантехника Гаврилы.
Как-то выходя на блядки
Государыня украдкой
К косметичке подвалила
И с улыбкою спросила:
"Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?"
Молвит зеркало в ответ:
"Размечталась! Ясно ? нет!
Ты, конечно, без обмана,
Тоньше Писанки Русланы,
Только, если буду честным,
У тебя второе место.
Обрати свое внимание
На царёву дочь Маланью,
У нее вот в плане бюста -
Прям изделие искусства,
Нет, тебя, подруга, тут
"Орифлеймы" не спасут".
Тут царица так сказала -
Тараканам стыдно стало,
Треснула стекло в награду
За такую пропаганду,
Напоила ацетоном
Всех, кто шлялся возле трона,
Все придворные бояре
Получили враз по харе,
Даже батюшка-отец
Бросил временно дворец.
Вот зовет она служанку,
Долго бьет лицом об лавку,
После револьвер берет
И инструкции дает:
"Мне хотелось бы увидеть
Дочь-царевну в мертвом виде,
Мне она, когда живая,
Надоела, как Астрая!"
Рада девка иль не рада,
Понимает - топать надо.
Вскоре, уломавши Маню,
Вышли обе за грибами,
И служанка в нервном стрессе
Разлюбезную принцессу
Завела в такую глушь -
Будто ей Сусанин муж.
Тут Маланья понимает -
Здесь ее и закопают,
Вспоминает сразу в страхе
Детективы о маньяке,
Словом, взяв дубину в руки,
Намекает: "Врежу, сука".
Та задумчиво вздохнула
И в бурьян быстрей шмыгнула,
К вечеру пришла домой -
Хоть и подлой, но живой,
Передала Первой Леди -
Мол, Маланья у медведей,
Коли кто туда придет -
Только череп и найдет.

[odessitka]

ПРОДОЛЖЕНИЕ 2

Вскоре сделалось тревожно
Мане в зарослях таежных,
Так она изголодала -
Прямо чуть не одичала,
Но потом дошло до Мани,
Что она не в ресторане,
С голода жуя траву,
Стала всем орать: "Ау!"
Толку, впрочем, было мало -
Только белок распугала.
Наконец-то спозаранку
Вышла дура на полянку,
Натолкнулась девка прямо
На стоянку партизанов,
Впрочем, те тогда гуляли -
Поезд под откос пускали.
Поборов свою усталость
Маня к хижине подкралась,
И, чихнув от смерча пыли,
Дверь с ноги она открыла,
Ей представился тотчас
Омерзительный пейзаж:
Развивался над хибарой
Стойкий запах перегара.
Разомлев от скуки, мухи
Кувыркались в дымовухе.
Кроме семечек арбузных,
На столе лежали грузно
Запотевшие стаканы,
Косяки марихуаны,
Шляпа странного покроя,
Прошлогодних два "Плейбоя",
Ложки, вилки, осетрина,
Пачка початая "Примы",
Сорок банок из-под пива
И надкусанная слива.
Под столом резвилась рьяно
Смесь клопов и тараканов,
Паутина на карнизе
Стала больше "Моны Лизы",
Словом, скажем прямо так -
В доме форменный бардак.
Маня мысль сказала хмуро
(Запрещенную цензурой),
И, наговорившись всласть,
За уборку принялась.
Много хижина видала,
Но мытья она не знала,
К партизанам не привились
Пылесосы фирмы "Филипс",
Подметание полов
Больше суток заняло.
Наконец, устав как лошадь,
Разогнав клопов и мошек,
Маня влезла на кровать
Чтобы, извините, спать.
Час спустя пришли с засады
Партизанские отряды,
Им сегодня повезло -
Отступали сквозь село,
Одолжив попутно в массах
Молоко, сметану, мясо,
Яйца, куриц на бульон
И трофейный самогон.
В общем, сильно рисковали -
Если б массы их поймали,
То едва ли бы домой
Возвратился кто живой.
Бросив во дворе берданки,
Все поставили портянки,
Дверь открыли и застыли,
Не увидев грязи-пыли.
"Ясно",-молвил старший мудро, -
"Пыль не улетит - не пудра,
В доме кто-то есть, скотина,
Может с топором иль миной.
Я признаюсь вам, чего-то
Лезть туда мне неохота.
Кто не прятался бы там -
Выходи скорее к нам,
Говорим тебе, как люди -
Сапогами бить не будем.
Коль старушка - будь нам мать,
Так и станем посылать,
Коли, значит, беглый ЗЭК -
Братом будешь нам навек,
Коли молодец румяный -
Прочь отсюда, педик сраный,
Коли красная девица...
В общем лезь, чего таиться!"
Не успел закончить, Маня
Смело вышла к партизанам,
Скрип их желтых челюстей
Стаю испугал грачей,
В общем, в этот тихий вечер
Пили раз пятьсот за встречу.

* * *

Стала Маня жить в избушке,
Пить наливку, кушать сушки,
Научила партизан
Как курить под водку план,
Словом, по отцу-дебилу
Маня сильно не тужила.
Царь же, похмелившись утром,
Вдруг спросил:"А где лохудра ?"
Поглядел туда-сюда -
Нет от Мани и следа.
Делать нечего - скорее
Он послал за Ерофеем,
Посадив его за стол,
Чинный разговор завел:
"Осмотрел вчера я зорко
Вытрезвители и морги,
Все подвалы, все овраги
И солдатские бараки,
Словом, в сводке МВД
Маню не нашли нигде.
Коли нет ее в палате -
Значит, дело не в разврате,
Видно с нею впрямь тогда
Приключилася беда.
В общем, понял - чтоб, хапуга,
Мне нашел свою супругу,
А не то тебя при встрече
Я могилой обеспечу.
Ерофей вздохнул в печали,
Тестю двинул раз по харе,
И подумал: "Коли просит
Этот старый рогоносец,
Почему бы пару дней
Не поездить по стране".

[odessitka]

ПРОДОЛЖЕНИЕ 3
Тем же вечером царица,
Приняв граммов двести тридцать,
Чудо зеркало достала
И, дохнув в него, сказала:
"Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее ?"
Зеркало, вспотев немного,
(Самогон был слава Богу!),
Ей ответило невнятно:
"Закатай губу обратно.
Хоть ты выглядишь получше,
Чем супруга Л. Д. Кучмы,
Но торты, варенье, крем
Лучше б бросила совсем,
Будешь дальше столько жрать -
Не поместишься в кровать.
Для фигуры лучше нету,
Чем спортивная диета,
Лучше б занялась гуляньем,
Как царёва дочь Маланья.
Ей брожение по лесу
Было смерть каким полезным,
я могу заверить смело -
Раза в два похорошела!.."
Что ответила царица,
Озорная молодица,
Косметичке чуду-юду -
Я цитировать не буду.
Зеркала бить - хуже нету,
Но, забыв про все приметы,
Государыня немало
Им камней пересчитала.
Преступления в эти сутки
Возросли до цифры жуткой,
В общем, род людской не слабо
Пострадал от этой бабы,
Бед наделала мегера -
Словно в Африке холера.
Наконец, устав безмежно,
Смыла кровь она с одежды,
Плюнув напоследок страстно,
Стала снова мыслить связно:
"От меня Маланья-дура
Не уйдет и в Сингапуре,
Мелко что-то мыслю, право, -
Пусть она сожрет отраву,
Дам-ка ей поесть продукт -
Огородный свой грейпфрут,
Коль найдут ее, зазнобу,
Я ль виновна? Нет - Чернобыль!"

* * *

Через месяц партизаны,
Взяв папахи и наганы,
В лес отправилась гулять -
В полицаев пострелять.
Наша Маня погрустила,
Подмела, пюре сварила,
И, покончивши с готовкой,
Села в центр писать шифровку.
Через час ее отвлек
Чей-то нудный голосок:
"Извините, я хромая,
Потому и обращаюсь,
Я от поезда отстала,
Так и прусь от морвокзала,
Я сама не местная,
Просто очень честная!
Можно паспорт показать -
Дайте денег, вашу мать!!"
Так случилось, что у Мани
Было три рубля в кармане,
И, услышав клич знакомый,
Вышла девица из дома.
Так и есть - стоит старуха,
Перевязанное ухо,
Плащ малинового цвета -
Словом, БОМЖ, сомнений нету.
Маня хлеб дала ей белый
(Всё равно заплесневелый)
И сказала голосисто
"Всё! Линяй бабуля быстро".
Бабка матерится, плачет,
Очень благодарна, значит,
Говорит: "За то, родная,
Что меня не обижаешь,
Скушай, милая, грейпфрут,
Жри скорей, пока дают!"
Маня подлую заразу
Проглотила эту сразу
И, воскликнув: "Вон из дома"
Впала на пороге в кому.
Нищенка захохотала,
Вверх ногами постояла,
Станцевала полонез
И ушла обратно в лес.

[odessitka]

ПРОДОЛЖЕНИЕ 4
За невестой своей
Королевич Ерофей
Исходил уже полсвета,
А невесты - нет как нету:
Ни в борделях, ни в пивнушке,
Ни у Маниной подружки,
Ни у турков, ни у греков,
Ни в валютной дискотеке.
Наконец, взяв в руки палку,
Он отправился к гадалке.
И сказал встряхнувшись нервно:
"Говори, где Маня, стерва!"
Та взглянула в мир астральный
И ответила печально:
"Там за лесом есть гора,
В ней - глубокая нора,
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный,
Спит красавица в гробу,
Что там дальше - ни гу-гу.
Лучше, если знать не будешь,
Ведь шахтеры - тоже люди."
Дав гадалке палкой в глаз,
Хлопец кинулся в Донбасс,
И нашел вгробу подземном
Он пропавшую царевну,
На колени он упал
И от горя зарыдал:
"К нашему с тобой свиданию,
Прибыл, видно, с опозданием,
Выглядит, наверно глупо -
Я сижу с каким-то трупом.
Суждено судьбою в дом
Мне прибыть холостяком.
Что ж, прощай, моя Маланья,
Я тебя перед прощанием
Поцелую раз на память."
"Нет уж, дудки, после свадьбы! -
Заметала Маня громы,
Мигом выскочив из комы.
Думаешь, коль вышел рожей,
Значит, лезть с руками можно!
Знаю вас я, кобелей,
В дом вези меня скорей
И до свадебного срока -
Даже никаких намеков!"
Он подумал: "Ну и чудо,
Дура, да еще зануда!"
Впрочем, как тут ни крути
Надо Маню в дом везти.

* * *

Злобной мачехе-царице
Этим вечером не спится,
И она, ножом играя,
Снова зеркало пытает:
"Я ль на свете всех милее
Всех прекрасней и белее."
Молвит зеркало устало:
"Ты, подруга, задолбала,
По таким, как ты, маньячкам,
Психбольница горько плачет.
Морда крашенная эта -
Не смазливее скелета,
В голове твоей прическа -
"Взрыв на рыбоперевозке"
Имидж твой, хочу сказать я -
Чёрно-траурное платье.
Наконец, о самом трудном -
Осознать попробуй, тумба,
Может помнишь, может нет,
Сколько ты живешь уж лет.
Ты прости, но для начала
Ты же Ленина видала
Да тебя ж еще сам Пушкин
Место уступал, старушка.
Коли смыть с тебя "Нивеи"
Вы - ровесники с Кощеем,
В общем, жизненные цели -
Гроб, иль дом для престарелых.
Кстати, гроб вернее будет -
Маня вечером прибудет.
Сдам в набор, и выйдет в срок
Поминальный некролог,
много в нём хороших слов.
Всё, пока, приятных снов."
Перекрыл конец тирады
Вопль царицы: "Ах вы, гады!"
Зеркало разбив со звоном
(До размеров электрона)
Понеслась она на крышу,
Там, настигнута отдышкой,
Зашаталась, поперхнулась,
За перила кувыркнулась,
Что-то грустное сказала,
И трагически упала,
Пролетев немалый срок
Прям под паровой каток.

***

По стране объявлен сразу
Общий всенародный праздник,
Пили, честно говоря,
С февраля до сентября.
После свадьбу отгуляли -
До июля выпивали.
Словом, прочь ушла беда,
Все зажили, как всегда.

[jannochka]

… Черт побери?! Да шож это деется?! Ну, пля, ну удружили!! Толстая Танька металась по двору старого деревенского дома, матершинно причитала и стучала окаменелыми пятками об утоптанную землю. Какого хрена?! – в сотый раз спрашивала она себя, свою мать и мать Жени. Ну нахрена вы приперлися именно в тот момент, когда я слив неспелых наелась?!

При воспоминании об этом у Таньки опять весело забурчал живот и она настороженно остановилась. Ровные раскаты из живота подсказывали, что незрелые сливы еще ей аукнуться. И может даже очень скоро. Кстати вот.. Уже…УЖЕ!? Не-е-е-т!!!...Епт!! Стремительно, насколько ей позволяла откормленная на деревенских харчах тушка, она кинулась в деревянный сортир, стоявший в углу двора, рывком распахнула дверь и уже в полете, стаскивая несвежие панталоны со страшным хряском приземлилась на ободранное сидение.

Старый деревянный сортир, уже привыкший к Татьяниным стремительным броскам, только неодобрительно скрипнул досками и закряхтел принимая повышенную нагрузку.

Сидя на толчке, Таня скучающим взглядом скользила по внутренностям помещения. Она знала, что судя по предыдущему опыту, сидеть ей тут было ну никак не меньше сорока минут.

И тут взгляд ее наткнулся на карандаш, воткнутый непонятно кем в щель между досок. Странно, зачем он тут?- подумала Татьяна, стихи что ли кто писал.

Таня была натура тонкая и романтическая, и поэтому при слове «стихи» она томно потянулась и еще раскатистей зарычала желудком.

Она вспомнила, как вчера, примерно в это же время, к ним во двор в шикарной карете въехал молодой человек. Сквозь неплотно пригнанные доски и привычные желудочные раскаты, она услышала как он представляясь назвал свое имя. Онегин – произнес он – Женя Онегин.

Больше она ничего не расслышала, потому что подлые сливы заглушали еле доносившийся разговор. Но и того, что она слышала ей было достаточно. Она влюбилась. Первый раз в жизни! Влюбилась трепетно, нежно и безрассудно, как может влюбиться только молодая девушка в увиденного из сортира господина.

Именно поэтому она сегодня носилась по двору, ругала сливы, того кто их посадил и обещала любимым маменьке и папеньке повырывать с корнем сие растения и засунуть их куда надо. Маменька и папенька не понаслышке зная совершенно не девичью силищу любимой дочурки, ни капли не сомневались в ее словах, и поэтому застенчиво прятались на конюшне.

Именно поэтому она взяла карандаш, обрывок бумаги и написала первые строки

- Я к Вам пишу – чего же боле…

После этого она задумалась. Ей хотелось написать большое и нежное письмо, но было неудобно. В смысле не то, что воспитание не позволяло, а просто сидя на толчке было немного неудобно писать. Наконец, следуя за мелькнувшей мыслью, она продолжила:

- Что я могу еще сказать?

Хмм, действительно, а что я могу еще сказать?

- Теперь я знаю, в Вашей воле миня атшлепать, так сказать…

Таня была хоть и романтичной, но малограмотной девицей. Но что такое «атшлепать» она знала не понаслышке. Потом она представила, как Евгений получит это письмо…Прочитает…Нет, для первого письма «атшлепать» писать еще рано. Она решительно зачеркнула «атшлепать» и написала – Теперь я знаю, в Вашей воле миня призреньем наказать…

Правильно, «призренье» тоже в рифму. Таня не знала, что это такое «призренье», но догадывалась, что им тоже наказывают как то.

Далее строки полились, как несвежие сливы

- Но вы, к моей несчастной доле
-Хоть каплю жалости храня,
-Вы не оставите меня.

Татьяна, вспомнив свой жесткий понос всхлипнула от жалости к самой себе и продолжила:

- Сначала я молчать хотела;
-Поверьте: моего стыда
-Вы не узнали б никогда,

Господи, ужаснулась Таня, неужели я ему сейчас все расскажу? И про сливы? И про старый сортир?! Но рука, стараясь облекать постигшее ее несчастие в боле менее приличную форму, продолжила:

- Но вы, к моей несчастной доле
- Хоть каплю жалости храня,
- Вы не оставите меня.
- Сначала я молчать хотела;
- Поверьте: моего стыда
- Вы не узнали б никогда,
- Когда б надежду я имела
- Хоть редко, хоть в неделю раз

Хмм…В неделю раз? А не маловато ли для здоровой и молодой девки? Раз в неделю то? Маловато…А если так:

- Хоть редко, этак сорок раз…

А вдруг он скромен, застенчив и я отпугну его этими строками? Хотя сорок раз, намного лучше чем раз, да еще и в месяц.

После долгого раздумья «сорок раз»было зачеркнуто, и оставлен «один раз» Ничо, прошептала Татьяна, где раз, там и сорок.

- В деревне нашей видеть вас,
- Чтоб только слышать ваши речи,
- Вам слово молвить, и потом
- Скакать по спаленке конем.

Скакать в спальне конем было любимым развлечением Тани, но полюбит ли Онегин это? Таня вычеркнула строку и дописала

- Все думать, думать об одном
- И день и ночь до новой встречи.
- Но говорят, вы нелюдим;
- В глуши, в деревне всё вам скучно,
- А мы... ничем мы не блестим,

Хотя…Танечка оглядела свои лоснящиеся от жира бока. Как это не блестим? Еще как.. Но писать про это не будем.

- Хоть вам и рады простодушно.
- Зачем вы посетили нас?
- В глуши забытого селенья
- Я никогда не знала б вас,
- Не знала б горького мученья.
- Души неопытной волненья
- Смирив со временем (как знать?),
- По сердцу я нашла бы друга,
- Была бы верная супруга
- И добродетельная мать.

Перечитав это, Таня заржала как лошадь. Ну и гон…Га-га-га…Добродетельная мать…Сдохнуть можно…А верная супруга? Ё-е-оооо…Души неопытной волненье? Чуть не свалившись с сортира от гогота она вспомнила соседнюю деревню.. Хотя…Мужиков то там всего душ триста, не боле…Так что скорее всего «неопытной волненье» имеет место быть.

После этого она накарябала еще пару десятков боле менее строк. Чувствуя, что приступ поноса закончился, она решила заканчивать.

- Вообрази: я здесь одна,
- Никто меня не понимает,
- Желудок мой изнемогает….

Хммм….Нах подробности. Она зачеркнула «желудок» и вписала «рассудок»

- Рассудок мой изнемогает….
- И молча гибнуть я должна.
- Я жду тебя: единым взором
- Надежды сердца оживи,
- Понос тяжелый перерви,
- Увы, заслуженным укором!

И хотя очень хотелось пожаловаться на свой недуг, критически оглядев текст, она все таки заменила «понос» на «сон»

- Иль сон тяжелый перерви,
- Кончаю! Страшно перечесть...
- Стыдом и страхом замираю...
- Но мне порукой ваша честь,
- И смело ей себя вверяю...


Еще раз внимательно перечитав вирши, Татьяна Ларина выскочила из деревянного строения, кликнула кучера и велела тому «немедля отвезть сию бумагу давеча приезжавшему господину Онегину»

Кучер, зажимая нос от запаха, которым пропиталась бумага, не рискнув положить ее за пазуху и посему держа ее на вытянутой руке, поскакал прочь.

Через пару верст, он брезгливо скомкал несвежий лист и бросил его на дорогу. – Скажу, что господина Онегина дома не было» - и довольный собственной находчивостью направился в ближайший кабак.

А в это время по пыльной дороге, шатаясь и дыша перегаром шел человек. Увидев бумажку, он нагнулся, расправил ее и углубился в чтение. После чего он аккуратно сложил ее и спрятал во внутренний карман.

Этого человека звали Пушкин. Саша Пушкин.